Роман (1839—1840)
30-е годы црошлого века. Завоевание Кавказа, знавшее при Алексее Петровиче Ермолове куда более «бурные дни», близится к завершению. «Чуждые силы», конечно, тяготят «край вольности святой», и он, естественно, негодует, однако же не настолько, чтоб перекрыть Военно-Грузинскую дорогу. На ней-то и встречается автор, офицер русских колониальных войск, с ветераном Кавказской войны штабс-капитаном Максимом Максимычем. До Владикавказа, куда держат путь наши армейцы, не так уж и далеко, но гололед и внезапный буран вынуждают их дважды останавливаться на ночлег. Под чаек из чугунного чайника Максим Максимыч и рассказывает любознательному, как все пишущие и записывающие люди, попутчику действительное происшествие из своей жизни.
Это сейчас пятидесятилетний штабс-капитан числится кем-то вроде интенданта, а пять лет назад был он еще строевым офицером — комендантом сторожевой крепости и стоял со своею ротой в только что замиренной Чечне. Случается, конечно, всякое — «каждый день опасность» («народ кругом дикий»), — но в общем с замиренными «дикарями» замирители живут по-со-.седски, пока в «скучной» крепости не появляется Григорий Александрович Печорин, блестящий гвардеец, переведенный в армию и полусосланный на Кавказ за какую-то скандально-светскую провинность. Прослужив под началом у Максима Максимыча около года, двадцатипятилетний прапорщик, с виду такой тоненький да беленький, успевает положить глаз на прехорошенькую дочку местного «мирного» князя, с помощью младшего брата Бэлы — Азамата — умыкнуть ее из отчего дома, приручить, влюбить в себя до страсти, а месяца через четыре сообразить: любовь дикарки ничем не лучше любви знатной барыни. Уж на что прост Максим Максимыч, а понимает: затеянное Печориным (от скуки!) романтическое предприятие добром не кончится. Кончается и впрямь худо: переделом краденого. Дело в том, что Печорин расплачивается с Азаматом не своим золотом, а чужим — бесценным — конем, единственным достоянием удальца Казбича. Казбич в отместку похищает Бэлу и, поняв, что от погони не уйти, закалывает ее.
Рассказанная штабс-капитаном «историйка» так и осталась бы путевым эпизодом в «Записках о Грузии», над которыми работает автор, если б не дорожный сюрприз: задержавшись во Владикавказе, он становится очевидцем нечаянной встречи Максима Максимыча с Печориным, вышедшим в отставку и направляющимся в Персию.
Понаблюдав за бывшим подчиненным штабс-капитана, автор, замечательный физиономист, убежденный, что по чертам лица можно судить о характере человека, приходит к выводу: Печорин — лицо типическое, может быть, даже портрет героя времени, самой жизнью составленный из пороков бесплодного поколения. Короче, тянет на суперсовременный, психологический роман, ничуть не менее любопытный, чем «история целого народа». Вдобавок он получает в полное свое распоряжение уникальный документ. Осерчав на Григория Александровича, Максим Максимыч сгоряча передает попутчику «печоринские бумаги» — дневник, забытый им в крепости при спешном отъезде за хребет — в Грузию. Извлечения из этих бумаг — центральная часть «Героя нашего времени» («Журнал Печорина»).
Первая главка этого романа в романе — авантюрная новелла «Тамань» подтверждает: штабс-капитан, при всем своем простодушии, верно почувствовал характер погубителя Бэлы: Печорин — охотник за приключениями, из тех бессмысленно-действенных натур, что готовы сто раз пожертвовать жизнью, лишь бы достать ключ к заинтриговавшей их беспокойный ум загадке. Судите сами: трое суток в пути, приезжает в Тамань поздно ночью, с трудом устраивается на постой — денщик храпит, а барину не до сна. Охотничий инстинкт и дьявольская интуиция нашептывают: слепой мальчик, пустивший его «на фатеру», не так слеп, как говорят, а фатера — даром что кособокая мазанка — не похожа на семейную хату. Слепой и впрямь ведет себя странно для незрячего: спускается к морю по отвесному склону «верной поступью», да еще и волочит какой-то узел. Печорин крадется: следом и, спрятавшись за прибрежным утесом, продолжает наблюдение. В тумане обозначается женская фигура. Прислушавшись, он догадывается: двое на берегу ждут некоего Янко, чья лодка должна незаметно пробраться мимо сторожевых судов. Девушка в.белом тревожится — на море сильная буря, — но отважный гребец благополучно причаливает. Взвалив привезенные тюки на плечи, троица удаляется. Загадка, показавшаяся Печорину замысловатой, разрешается легче легкого: Янко привозит из-за моря контрабандный товар (ленты, бусы да парчу), а девушка и слепой помогают его прятать и продавать. С досады Печорин делает опрометчивый, шаг: в упор, при старухе хозяйке, спрашивает мальчика, куда тот таскается по ночам. Испугавшись, что постоялец «донесет» военному коменданту, подружка Янко (Печорин про себя называет ее ундиной — водяной девой, русалкой) решает отделаться от не в меру любопытного свидетеля. Приметив, что приглянулась мимоезжему барину, русалочка предлагает ему ночную, тет-а-тет, лодочную прогулку по неспокойному морю. Печорин, не умеющий плавать, колеблется, но отступать перед опасностью — не в его правилах. Как только лодка отплывает на достаточное расстояние, девушка, усыпив бдительность кавалера пламенными объятиями, ловко выкидывает за борт его пистолет. Завязывается борьба. Суденышко вот-вот перевернется. Печорин — сильнее, но дева моря гибка, будто дикая кошка; еще один кошачий бросок — и наш супермен последует за своим пистолетом в набегающую волну. Но все-таки за бортом оказывается ундина. Печорин кое-как подгребает к берегу и видит, что русалочка уже там. Появляется Янко, одетый по-походному, а затем и слепой. Контрабандисты, уверенные, что теперь, после неудачного покушения, господин офицер наверняка донесет властям, сообщают мальчику, что оставляют Тамань насовсем. Тот слезно просит взять и его, но Янко грубо отказывает: «На что мне тебя!» Печорину становится грустно, ему все-таки жаль «бедного убогого». Увы, ненадолго. Обнаружив, что бедный слепец его обокрал, безошибочно выбрав самые ценные вещи (шкатулку с деньгами, уникальный кинжал и пр.), он называет воришку «проклятым слепым».
О том, что произошло с Печориным после отбытия из Тамани, мы узнаем из повести «Княжна 'Мери» (второй фрагмент «Журнала Печорина»). В карательной экспедиции против причерноморских горцев он шапочно знакомится с юнкером Грушницким, провинциальным юношей, вступившим в военную службу из романтических побуждений: зиму проводит в С. (Ставрополе), где коротко сходится с доктором Вернером, умником и скептиком. А в мае и Печорин, и Вернер, и Грушницкий, раненный в ногу и награжденный — за храбрость — Георгиевским крестом, уже в Пятигорске. Пятигорск, как и соседний Кисловодск, славится целебными водами, май — начало сезона, и все «водяное общество» — в сборе. Общество в основном мужское, офицерское — как-никак кругом война, дамы (а тем паче нестарые и хорошенъкие) — наперечет. Самая же интересная из «курортниц», по общему приговору, — княжна Мери, .единственная дочь богатой московской барыни. Княгиня Лиговская — англоманка, поэтому ее Мери знает английский и читает Байрона в подлиннике.
Несмотря на ученость, Мери непосредственна и по-московски демократична. Мигом заметив, что ранение мешает Грушницкому наклоняться, она поднимает оброненный юнкером стакан с кислой — лечебной — водой. Печорин ловит себя на мысли, что завидует Грушницкому. И не потому, что московская барышня так уж ему понравилась — хотя, как знаток, вполне оценил и небанальную ее внешность, и стильную манеру одеваться. А потому, что считает: все лучшее на этом свете должно принадлежать ему. Короче, от нечего делать он начинает кампанию, цель которой — завоевать сердце Мери и тем самым уязвить самолюбие заносчивого и не по чину самовлюбленного георгиевского кавалера.
И то и другое удается вполне. Сцена у «кислого» источника датирована 11 мая, а через одиннадцать дней в кисловодской «ресторации» на публичном балу он уже танцует с Лиговской-младшей входящий в моду вальс. Пользуясь свободой курортных нравов, драгунский капитан, подвыпивший и вульгарный, пытается пригласить княжну на мазурку. Мери шокирована, Печорин ловко отшивает мужлана и получает от благодарной матери — еще бы! спас дочь от обморока на балу! — приглашение бывать в ее доме запросто. Обстоятельства меж тем усложняются. На воды приезжает дальняя родственница княгини, в которой Печорин узнает «свою Веру», женщину, которую когда-то истинно любил. Вера по-прежнему любит неверного своего любовника, но она замужем, и муж, богатый старик, неотступен как тень: гостиная княгини — единственное место, где они могут видеться, не вызывая подозрений. За неимением подруг Мери делится с кузиной (предусмотрительно снявшей соседний дом с общим дремучим садом) сердечными тайнами; Вера передает их Печорину — «она влюблена в тебя, бедняжка», — тот делает вид, что его это ничуть не занимает. Но женский опыт подсказывает Вере: милый друг не совсем равнодушен к обаянию прелестной москвички. Ревнуя, она берет с Григория Александровича слово, что он не женится на Мери. А в награду за жертву обещает верное (ночное, наедине, в своем будуаре) свидание. Нетерпеливым любовникам везет: в Кисловодск, куда «водяное общество» переместилось за очередной порцией лечебных процедур, приезжает знаменитый маг и фокусник. Весь город, за исключением Мери и Веры, естественно, там. Даже княгиня, несмотря на болезнь дочери, берет билет. Печорин едет вместе со всеми, но, не дождавшись конца, исчезает «по-английски». Грушницкий с дружком драгуном преследуют его и, заметив, что Печорин скрывается в саду Лиговских, устраивают засаду (ничего не зная про Веру, они воображают, что негодяй тайно свиданничает с княжной). Поймать ловеласа с поличным, правда, не удается, но шум они поднимают изрядный — держи, мол, вора!
На поиски грабителей, то бишь черкесов, в Кисловодск срочно вызывается казачий отряд. Но эта версия — для простонародья. Мужская часть «водяного общества» с удовольствием смакует распускаемые Грушницким и его напарником коварные наветы на княжну. Печорину, попавшему в ложное положение, ничего другого не остается, как вызвать клеветника на дуэль. Грушницкий, по совету секунданта (все того же пьяницы драгуна), предлагает стреляться «на шести шагах». А чтобы обезопасить себя (на шести шагах промахнуться практически невозможно, тем паче профессиональному военному), позволяет драгуну оставить пистолет противника незаряженным. Вернер, по чистой случайности проведавший о бесчестном заговоре, в ужасе. Однако Печорин хладнокровно — и строго по правилам дуэльного кодекса — расстраивает мошеннический план. Первым, по жребию, стреляет Грушницкий, но он так взволнован, что «верная» пуля только слегка задевает его счастливого соперника. Прежде чем сделать ответный — смертельный — выстрел, Печорин предлагает бывшему приятелю мировую. Тот, в состоянии почти невменяемом, отказывается наотрез: «Стреляйте! Я себя презираю, а вас ненавижу! Если вы меня не убьете, я вас зарежу из-за угла!»
Смерть незадачливого поклонника княжны не снимает напряжения внутри любовного четырехугольника. Вера, прослышав про поединок на шести шагах, перестает контролировать себя, муж догадывается об истинном положении вещей и велит срочно закладывать коляску. Прочитав прощальную ее записку, Печорин вскакивает на своего Черкеса. Мысль о расставании навек приводит его в ужас: только теперь он осознает, что Вера для него дороже всего на свете. Но конь не выдерживает бешеной скачки — бессмысленной гонки за погибшим, погубленным счастьем. Печорин пешком возвращается в Кисловодск, где его ждет пренеприятное известие: начальство не верит, что гибель Грушницкого — проделки черкесов, и на всякий случай решает заслать оставшегося в живых «поедин-щика» куда подальше. Перед отъездом Печорин заходит к Лиговским проститься. Княгиня, забыв о приличиях, предлагает ему руку дочери. Он просит разрешения поговорить с Мери наедине и, помня о данной Вере клятве — «Ты не женишься на Мери?!», — объявляет бедной девочке, что волочился за ней от скуки, чтобы посмеяться. Разумеется, в эту вульгарную, годную разве что для мещанских повестей формулу нелюбви его чувства к Мери никак не укладываются. Но он — игрок, а игроку важнее всего сохранить хорошую мину при плохой игре. И с этим — увы! — ничего не поделаешь! Стиль — это человек, а стиль жизни нашего героя таков, что он, вроде бы того не желая, губит все живое, где бы это живое ни обреталось — в горской сакле, в убогой мазанке или в богатом дворянском гнезде.
Палачом поневоле предстает Печорин и в остросюжетной новелле «Фаталист» (заключительная глава романа). В офицерской картежной компании, собравшейся на квартире у начальника прифронтового гарнизона, завязывается философский диспут. Одни считают мусульманское поверье — «будто судьба человека написана на небесах» — сущим вздором, другие, напротив, убеждены: каждому свыше назначена роковая минута. Поручик Вулич, родом — серб, а по расположению ума — фаталист, предлагает спорщикам поучаствовать в мистическом эксперименте. Дескать, ежели час его смерти еще не пробил, то провидение не допустит, чтобы пистолет, который он, Вулич, принародно приставит дулом ко лбу, выстрелил. Кому, господа, угодно заплатить за редкостное зрелище N-ное количество червонцев? Никому конечно же не угодно. Кроме Печорина. Этот не только выворачивает на игральный стол все содержимое своего кошелька, но и говорит Вуличу — вслух, глядя в глаза: «Вы нынче умрете!» Первый «раунд» опасного пари выигрывает серб: пистолет действительно дает осечку, хотя и совершенно исправен, следующим выстрелом поручик пробивает насквозь висящую на стене фуражку хозяина. Но Печорин, наблюдая, как фаталист перекладывает в свой карман его золотые, настаивает: на лице у Вулича — знак близкой смерти. Вулич, сперва смутившись, а потом и вспылив, уходит. Один. Не дожидаясь замешкавшихся товарищей. И погибает, не дойдя до дому: его разрубает шашкой — от плеча до пояса — пьяный казак. Теперь и не веровавшие в предопределение уверовали. Никому и в голову не приходит вообразить, как развернулась бы линия судьбы несчастного поручика, если бы слепой случай да охота к перемене мест не занесли Григория Печорина из скучной крепости, из-под надзора Максима Максимыча в прифронтовую казачью станицу. Ну, пошумели бы господа офицеры, попугал бы их мрачный серб, да и вернулись бы к брошенным под стол картам, к штоссу и висту, и засиделись бы до рассвета — а там, глядишь, и протрезвел бы буйный во хмелю станичник. Даже Максим Максимыч, выслушав рассказ Печорина об ужасной гибели бедного Вулича, хоть и попытался обойтись без метафизики (дескать, эти азиатские курки частенько осекаются), а кончил согласием с общим мнением: «Видно, так у него на роду было написано». При своем, особом мнении остается лишь Печорин, хотя вслух его не высказывает: а кто из вас, господа, знает наверное, убежден он в чем или нет? А ну-ка, прикиньте — как часто каждый из вас принимает за убеждение обман чувств или промах рассудка? И в самом деле — кто? Вот ведь и Григорий Александрович был убежден, что ему на роду написана погибель от злой жены. А помер — в дороге, возвращаясь из Персии, при так и оставшихся невыясненными (по желанию автора) обстоятельствах .
Мир героев
Бэла — черкесская княжна, дочь мирного князя и сестра юного Азамата, который похищает ее для русского офицера Печорина. Именем Б., как главной героини, названа первая повесть романа. О Б. рассказывает простодушный Максим Максимыч.
Б. — горянка; в ней сохранились природная простота чувств, непосредственность любви, живое стремление к свободе, внутреннее достоинство. Оскорбленная похищением, она замкнулась, не отвечая на знаки внимания со стороны Печорина. Однако в ней пробуждается любовь, и, как цельная натура, Б. отдается ей со всей силой страсти. Когда же Б. наскучила Печорину и он насытился любовью «дикарки», она смиряется со своей участью («Я его не принуждаю») и мечтает лишь о свободе, гордо говоря: «Я сама уйду: я не раба его, — я княжна, княжеская дочь!»
Традиционную ситуацию романтической поэмы — «бегство» интеллектуального героя в чуждое ему «простое» общество— Лермонтов переворачивает: нецивилизованная героиня насильно помещается в чуждую ей среду и испытывает на себе воздействие интеллектуального героя. Любовь на короткое время приносит им счастье, но в конце концов завершается гибелью героини. Любовная история построена на противочувствиях: пылкий Печорин — равнодушная Б., скучающий и охладевший Печорин — горячо любящая Б. Столкновение двух несходных миров кончается трагически. Человек, наделенный более развитым сознанием, навязывает свою волю, но его победа оборачивается нравственным поражением. В конце концов он пасует перед цельностью «простой» натуры и вынужден признать свою моральную вину. Исцеление его больной души оказывается мнимым.
Ситуация осложняется появлением третьего лица — горца Казбича, — также испытывающего влечение к героине. Но сила обычая превышает силу любви, и Казбич жестоко мстит за нанесенную ему обиду. Возвращенная на родную почву, Б. приносится в жертву кровавому закону горцев и оскорбленному чувству чести
Казбича. Следовательно, и возвращение «домой», в привычный уклад для Б. столь же трагично, как и жизнь вне его. Б. предстает заложницей несовместимых культурно-исторических общностей и гибнет под напором разных, но более могущественных, чем сами люди, сил, которые играют ею, воплощаясь в Казбиче и Печорине.
Вера— персонаж повести «Княжна Мери», княгиня, светская дама, любовница Печорина. Вера играет заметную роль в сюжете повести. С одной стороны, отношения Печорина с В. и ее раздумья объясняют, почему главный герой способен властвовать над женским сердцем, а с другой — В. представляет иной, по сравнению с Мери, тип светской женщины.
Впервые о В. упоминает доктор Вернер, рассказывая Печорину о новых обитателях Кавказских Вод: «...какая-то дама из новоприезжих, родственница княгини по мужу, очень хорошенькая, но очень, кажется, больная... среднего роста, блондинка, с правильными чертами, цвет лица чахоточный, а на правой щеке черная родинка: ее лицо меня поразило свой выразительностью». Это сообщение взволновало Печорина: «Мое сердце, точно, билось сильнее обыкновенного». Из дальнейшего повествования проясняется предыстория отношения Печорина и В.: они были близки, и эта давняя любовь оставила неизгладимый след в душе героя. Он ничего не забыл, как не забыла и В., хотя в их прежнем драматическом романе радости было, очевидно, меньше, чем печали. Теперь В. больна. Хотя она не признается себе в этом, но чувствует, что силы ее слабеют и призрак скорой смерти стоит перед ней. В романе, таким образом, юная княжна Мери и В. даны как разные полюсы жизни — расцвет и угасание. Однако если воздух Кисловодска на короткое время возвратил В. «цвет лица и силы», то щеки Мери в конце повести покрываются «болезненным румянцем», тем же признаком страданий, печать которых лежит и на лице В. Хотя Печорин дает обеим женщинам минутное оживление и блаженство любви, романы с ним одинаково губительны для обеих.
Новая встреча В. и Печорина проходит на фоне природы и в домах людей света, приехавших на воды. Здесь причудливо сталкиваются жизнь естественная и жизнь цивилизованная. В. рассказывает Печорину, что она замужем. Ее муж — дальний родственник княгини Лигов-ской. Он хром, богат и обременен болезнями. В. вышла за него, разумеется, не любя. Она пожертвовала собой ради сына и дорожит своей репутацией — опять-таки не из-за себя. Уговаривая Печорина познакомиться с Лиговскими, чтобы чаще его видеть, В. не подозревает об интриге с Мери, замысленной героем, а когда узнает, мучается ревностью.
В иные минуты Печорин чувствует силу любви В., которая снова вверилась ему с прежней беспечностью, и сам готов ответить на бескорыстную и глубокую привязанность возлюбленной. Ему кажется, что В. — «единственная женщина в мире», которую он «не в силах был бы обмануть».
Но большей частью, даже обнимая В. и покрывая ее лицо поцелуями, он заставляет страдать, полагая, что именно зло, которое он причинил В., и есть причина ее любви («Может быть, <...> оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда!..» «Неужели зло так привлекательно?..»). В. в письме к Печорину признается: «Ни в ком зло не бывает так привлекательно». Но этими суждениями вся правда не исчерпывается. Печорин принес В. не одни только страдания: всегда желая быть любимым и никогда не достигая полноты любви, он дарит женщинам беспредельность чувства, на фоне которого любовь «прочих мужчин» кажется мелкой, приземленной и тусклой. Поэтому В. обречена любить Печорина и обречена страдать. Трагическая любовь — ее удел. Наивные попытки утаить роман с Печориным в конце концов не спасают В., и она невольно выдает себя, во всем признаваясь мужу. Вновь принеся себя в жертву желанию Печорина быть любимым («Я погибла...», «я для тебя потеряла все на свете...»), теперь она просит только одного — чтобы Печорин не полюбил Мери и не женился на ней.
Только потеряв В., Печорин осознает, что именно она несла в себе ту любовь, которую он жадно искал, и эта любовь погибла, ибо он истощал душу В., не наполняя ее своим чувством. И все же последнюю просьбу В. Печорин исполнил — не полюбил Мери и не женился на ней.
Вернер — персонаж повести «Княжна Мери»; доктор, приятель Печорина. В. — своеобразная разновидность «печоринского» типа, существенная как для понимания всего романа, так и для оттенения образа Печорина. Подобно Печорину, В. — скептик, эгоист и «поэт», изучивший «все живые струны сердца человеческого». Он невысокого мнения о человечестве и людях своего времени, он не охладел к страданиям людей («плакал над умирающим солдатом»), живо чувствует их добрые наклонности. В нем есть внутренняя, душевная красота, и он ценит ее в других.
В. «мал ростом и худ и слаб, как ребенок; одна нога была у него короче другой, как у Байрона; в сравнении с туловищем голова его казалась огромна...». В этом отношении В.— антипод Печорина. В нем все дисгармонично: чувство красоты и — телесное безобразие, уродливость. Видимое преобладание духа над телом дает представление о необычности, странности доктора, как и его пррзвание: русский, он носит немецкую фамилию. Добрый по натуре, он заслужил прозвище Мефистофеля, потому что обладает критическим зрением и злым языком, проникая в сущность, скрытую за благопристойной оболочкой. В. наделен даром предвидения. Он, еще не зная, какую интригу задумал Печорин, уже предчувствует, что Грушницкий падет жертвой его приятеля. Философско-мета-физические разговоры Печорина и В. напоминают словесную дуэль, где противники достойны друг друга.
Но в отличие от Печорина В. — созерцатель. Он не делает ни шагу, чтобы изменить свою судьбу. Холодная порядочность— вот «жизненное правило» В. Далее этого нравственность доктора не простирается. Он предупреждает Печорина о слухах, распространяемых Грушницким, о заговоре, о готовящемся преступлении (в пистолет Печорина во время дуэли «забудут» положить пулю), но избегает и боится личной ответственности: после гибели Грушницкого отходит в сторону, как будто не имел к ней косвенного отношения и всю вину молчаливо возлагает на Печорина, не подавая ему при посещении руки. (Тот расценивает поведение доктора как измену и нравственную трусость.)
Вулич — один из героев повести «Фаталист», поручик-бретер, с которым Печорин встретился в казачьей станице. В. замкнут и отчаянно храбр; страстный игрок, для которого карты — лишь символ роковой игры человека со смертью, игры, лишенной смысла и цели. Среди офицеров заходит спор о том, есть ли предопределение, т. е. подвластны люди некоей высшей силе, управляющей их судьбами, или они сами распоряжаются своей жизнью. В., в отличие от Печорина признающий предопределение, вызывается на себе проверить истинность тезиса. Пистолет приставлен ко лбу: осечка, сохраняющая жизнь В., как будто служит доказательством в пользу фатализма (тем более что Печорин предсказал В. смерть именно «нынче»). Но Печорин все равно не убежден: «Верно... только не понимаю теперь...» В ту же ночь В. погибает, зарубленный пьяным казаком.
Мысль Печорина движется от сомнения к сомнению, тогда как В. сомнений чужд. Жизнь его так же бессмысленна, как нелепа и случайна его смерть; храбрость В. — по ту сторону добра и зла: она не разрешает какой-либо нравственной задачи, стоящей перед душой «во всякой борьбе с людьми или с собой». «Фатализм» Печорина проще, примитивнее и банальнее, но он держится на реальном знании, исключающем «обман чувств или промах рассудка» — «хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!».
Наконец, фатализм В. противоположен наивному «народному» фатализму Максима Максимыча («Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано.;.»), означающему смиренное приятие судьбы, коэгорое уживается и с нравственной ответственностью за свои мысли и ПОСТУПКИ.
Грушшщкий — один из главных героев повести «Княжна Мерк», юнкер, выдающий себя на Кавказских Водах за разжалованного офицера; сначала играющий роль первого любовника, но затем оттесненный на позиций неудачливого соперника (Печорин демонстрирует княжне Мери незначительность, пустоту Г., из желанного гостя тот превращается для нее в скучного, надоедливого собеседника).
В каком-то смысле Г. представляет собой не только антигероя и антипода Печорина, но и его «кривое зеркало». Г. неумен и самовлюблен; живет модными представлениями и привычками (маска трагической таинственности), «вписан» в стереотипное поведение «света»; наконец, он — слабая натура, позер, чье позерство легко разоблачить — что и делает Печорин. Смириться с поражением Г. не может; он сближается с сомнительной компанией и с ее помощью намерен отомстить обидчикам. Хотя, чем ближе Г. к смерти, тем меньше в нем романтического кокетства; хотя он побеждает зависимость от драгунского капитана и его шайки, но до конца преодолеть условности светского этикета и победить самолюбие не в силах. Между Г. и Печориным происходит дуэль «на шести шагах». Г. и его приятели оставляют пистолет Печорина незаряженным, но благодаря Вернеру обман раскрывается. Пистолет заряжают, и Печорин убивает Г. В конце повести Печорин находится на распутье и вовсе не торжествует победу: стоило ли употреблять столько усилий, чтобы доказать ничтожность человека, чья романтическая маска скрывала слабость и заурядность?
Княжна Мери — героиня одноименной повести. Имя «Мери» образовано, как сказано в романе, на английский манер. Характер княжны М. обрисован подробно и выписан тщательно. М. — страдательное лицо: именно над ней Печорин ставит свой жестокий эксперимент разоблачения Грушницкого. Не ради М. осуществляется этот опыт, но М. втянута в него игрой Печорина, поскольку имела несчастье обратить заинтересованный взор на лжеромантика и лжегероя. Одновременно с образом М. в романе связана проблема любви — подлинной и мнимой.
Сюжет повести основан на любовном треугольнике. Избавляясь от влюбленности в Грушницкого, М. влюбляется в Печорина, но оба чувства оказываются иллюзорными. Влюбленность Грушницкого — не более чем волокитство, хотя он искренно убежден в том, что любит М. К тому же Грушницкий — не жених. Влюбленность Печорина — мнимая с самого начала. Чувство М., оставшись без взаимности, перерастает в свою противоположность — ненависть, оскорбленную любовь. Ее «двойное» любовное поражение предопределено, — ибо оно живет в искусственном, условном, хрупком мире; ей угрожает не только Печорин, но и «водяное общество». Так, некая толстая дама чувствует себя задетой М. («Уж ее надо проучить...»), и ее кавалер, драгунский капитан, берется это исполнить. Печорин разрушает замыслы и спасает М. от клеветы драгунского капитана и его шайки. Точно так же мелкий эпизод на танцах (приглашение со стороны пьяного господина во фраке) выдает всю неустойчивость, казалось бы, прочного общественного положения княжны М. в свете и вообще в мире. Беда М. в том, что она, чувствуя разницу между непосредственным душевным порывом и светским этикетом, не отличает маску от лица.
Наблюдая за княжной М., Печорин угадывает в ней это противоборство — естественности и светскости, — но убежден, что «светскость» в ней уже победила. Дерзкий лорнет Печорина сердит княжну, но сама М. тоже смотрит через стеклышко на толстую даму. В юнкере Грушницком М. видит разжалованного офицера, страдающего и несчастного, и проникается к нему сочувствием; пустая банальность его речей кажется ей интересной и достойной внимания. Печорин решает показать М., как ошибается она, принимая волокитство за любовь, как неглубоко судит о людях, применяя к ним обманчивые и обезличивающие светские мерки. Однако М. не вмещается в те рамки, в какие заключил ее Печорин. Она выказывает и отзывчивость, и благородство. Она способна на большое и глубокое чувство; в конце концов она понимает, что ошиблась в Грушницком, и не может предположить интриги и коварства со стороны Печорина. Она вновь обманывается, но неожиданно для себя обманулся и Печорин: он принял М. за обычную светскую девушку, а ему открылась и ответила любовью глубокая натура. По мере того как герой пленяет М. и ставит на ней свой жестокий опыт, ирония исчезает из его рассказа. Опыт Печорина венчается «формальным» успехом: М. в него влюблена, Грушницкий развенчан, честь М. защищена от клеветы, пущенной Грушницким и шайкой драгунского капитана. Однако результат развлечения («я над вами смеялся») драматичен и вовсе не весел. Первое глубокое чувство М. растоптано; шутка обернулась низостью. Автор оставляет М. на распутье, и читатель не знает, сломлена ли она или найдет силы преодолеть «урок» Печорина.
Максим Максимыч — одно из главных действующих лиц романа, штабс-капитан. Он одновременно и рассказчик, и самостоятельный персонаж, противопоставленный Печорину. М. М. участвует сразу в нескольких повестях («Бэла», «Максим Максимыч», «Фаталист»). М. М.— настоящий «кавказец» не в пример Печорину, Грушницкому и другим офицерам, лишь волею случая занесенным на Кавказ. Он служит на Кавказе давно, хорошо знает его природу, местные обычаи, нравы, психологию горцев. У М. М. нет ни романтического пристрастия к Кавказу, ни пренебрежения к горским народам. В каком-то смысле ему, носителю патриархального сознания, горцы даже более понятны, чем соотечественники типа Печорина. У М. М. золотое сердце и добрая душа; он ценит душевное спокойствие и избегает приключений; на первом месте стоит для него долг, но с подчиненными он не чинится и ведет себя по-приятельски. Командир и начальник берут в нем верх на войне и только тогда, когда подчиненные, по его разумению, совершают дурные поступки. Сам М. М. свято верит в дружбу и готов оказать уважение любому человеку. Роль М. М. как персонажа и рассказчика состоит в том, чтобы снять ореол романтической экзотики с изображения Кавказа и взглянуть на него глазами «простого», не наделенного особым интеллектом наблюдателя.
М. М. воспринимает Печорина как «странного» человека. Ему неясно, почему Печорин скучает, но зато он твердо знает, что с Бэлой тот поступил нехорошо и неблагородно. Еще более уязвляет самолюбие М. М. та холодная встреча, какой «наградил» его Печорин после долгой разлуки. По понятиям старого штабс-капитана, люди, прослужившие вместе, становятся чуть ли не родными. Между тем Печорин вовсе не хотел обидеть М. М.; просто ему не о чем говорить с человеком, которого он никогда не считал своим другом.
Благодаря М. М. обнаруживаются и сильные, и слабые стороны печоринского типа — разрыв с патриархально-народным сознанием, одиночество, потерянность молодого поколения интеллектуалов. Но и сам М. М. тоже оказывается одиноким и обреченным. Его мир ограничен и лишен сложной гармонии, а целостность характера «обеспечена» неразвитостью чувства личности. Смысл столкновения М. М. и Печорина не в преобладании и в превосходстве личного начала над патриархально-народным или патриархально-народного над личным, а в их драматическом разрыве.
Печорин Григорий Александрович — главный герой романа. История его души составляет содержание произведения. Эта задача прямо определена в «Предисловии» к «Журналу Печорина»: «История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление». История разочарованной и гибнущей печоринской души изложена в исповедальных записках героя со всей беспощадностью самоанализа; будучи одновременно и автором, и героем «журнала», П. бесстрашно говорит и об их идеальных порывах, и о темных сторонах своей души, и о противоречиях сознания. Но этого мало для создания объемного образа; Лермонтов вводит в повествование других рассказчиков не «печоринского» типа — Максима Максимыча, странствующего офицера. Наконец, в дневнике Печорина приведены и другие отзывы о нем: Веры, княжны Мери, Грушницкого, доктора Вернера. Все описания внешности героя тоже направлены на отображение души (через лицо, глаза, фигуру и детали одежды).
История души П. не излагается последовательно-хронологически, а раскрывается через цепь эпизодов, приключений; роман строится как цикл повестей. Сюжет замкнут кольцевой композицией: действие, в котором участвует Печорин, начинается в крепости (повесть «Бэла»), в крепости же и заканчивается (повесть «Фаталист»). Подобная композиция свойственна романтической поэме: внимание читателя сосредоточено не на внешней динамике событий, но на характере героя, который так и не находит достойной цели в жизни, возвращаясь к исходному пункту своих нравственных исканий. Символически — из крепости в крепость.
Характер П. задан с самого начала и остается неизменным; духовно он не растет, но от эпизода к эпизоду читатель все глубже погружается в психологию героя. П. постоянно испытывает «скуку», неудовлетворенность, чувствует над собой безличную власть судьбы, которая ставит предел его душевной деятельности, ведет его от катастрофы к катастрофе, угрожающей как самому герою («Тамань»), так и другим персонажам («Бэла», «Княжна Мери»).
Ощущая жизнь как банальность, П. тем не менее всякий раз надеется, что очередное любовное приключение освежит его чувства и обогатит его ум. Но разъедающий, скептический разум П. уничтожает непосредственность чувств. Любовь к горянке Бэле и княгине Вере взаимна, но непродолжительна; влюбленность в «ундину» остается без ответа, а влюбленную в него княжну Мери П. не любит сам. В конце концов власть над женщиной оказывается для него важнее, чем искренность чувства. Любовь превращается в игру, направляемую рассудком, и в конечном счете — в игру судьбами женщин, которые должны жертвовать собой, испытывать «преданность и страх» и тем доставлять «пищу нашей гордости». Герой тоже готов жертвовать собой (он пускается в опасное для его жизни приключение в «Тамани», стреляется с Грушницким, защищая честь Мери, рискуя, захватывает казака), но отказывается жертвовать своей свободой ради чужого счастья. По той же причине он не способен к дружбе. Вернеру П. только приятель, сохраняющий дистанцию в отношениях. Свою посторонность он дает почувствовать и Максиму Максимычу, избегая дружеских объятий. Так П. невольно, бессознательно становится эгоистом.
Свободная воля, перерастающая в индивидуализм, служит для П. принципом жизненного поведения. Она влечет героя к новым и новым впечатлениям, заставляет рисковать собой, она выделяет П. из среды, сообщает его личности и характеру масштабность. И она же распыляет огромный душевный потенциал П., провоцирует его на мысль о смерти, могущей разорвать тот порочный круг, в котором замкнут герой. Непримиренность П. с самим собой, со своей долей в настоящем придает мятежность, неуспокоенность и значительность его личности. В романе сообщается о новой попытке найти пищу для души — П. отправляется на Восток, но убежать от себя он не может. Внезапная смерть избавляет его от мучений.
«Ундина» — так романтически назвал Печорин девушку-контрабандистку из Тамани. Герой вмешался в простую жизнь «честных контрабандистов». Его привлекли загадочные ночные обстоятельства — слепой мальчик и девушка поджидали лодку контрабандиста Янко. Печорину не терпелось узнать их тайну. Девушка, казалось, сама заинтересовалась Печориным и вела себя двусмысленно: «вертелась около моей квартиры: пенье и прыганье не прекращались ни на минуту». Печорин увидел «чудно нежный взгляд» и воспринял его как обычное женское кокетство («он напомнил мне один из тех взглядов, которые в старые годы так самовластно играли моей жизнью»), т. е. в его воображении взор «У.» сопоставился со взором какой-нибудь светской красавицы, взволновавшей его чувства, и герой ощутил в себе прежние порывы страсти. В довершение всего последовали «влажный, огненный поцелуй», назначенное свидание и признание в любви. Герой почувствовал опасность, но все-таки был обманут: не любовь была причиной нежности и пылкости, а угроза Печорина донести коменданту. Девушка была верна другому, Янко, и ее хитрость служила лишь поводом для расправы с Печориным. Отважная, коварная и ловкая, заманив Печорина в море, она едва не утопила его. Печорин не готов к столкновению со свободными и гордыми людьми на их «территории». Он обнаруживает свое интеллектуальное превосходство лишь в том случае, если «простой» человек оказывается в его руках («Бэла»).